Не в ее правилах было отступать. Так ее учила мать, так она сама себя учила и уверяла. Если бы не упрямый характер, Эйвен и вовсе не оказалась здесь. Она была бы явно не Эйвен, а кем-то другим. Очередной целительницей Холда. Была бы уже замужем и с ребенком на руках.
При мысли о ребенке, девушка тяжело вздохнула и закрыла лицо руками. Еще в тот самый момент, когда она проснулась в объятьях К‘тиана, она поняла, что это была самая большая ошибка, что ей довелось успеть совершить. Из-за сумасшествия, что происходило с самого утра, она не вспомнила о том, о чем стоило бы в первую очередь. Конечно, это был ее первый Брачный Полет, да и вообще, К’тиан был первым ее мужчиной, однако еще в Холде ей рассказали о настое, который бы обезопасил ее от никому сейчас не нужного ребенка. Эйвен не помнила, сколько прошло времени. Она только чувствовала спящий разум Эльты и отрывками помнила о произошедшем. Девушка старалась не бередить воспоминания, потому что те вызывали дрожь в ее теле, а кровь начинала быстрее бежать по ее венам. Стремительно одевшись, она выбежала из нижних покоев и направилась в свой вейр. Она так надеялась, что еще успеет что-то сделать.
Как выяснилось спустя уже несколько недель, ее старания были напрасны.
Сначала она злилась. Злилась на К’тиана, хотя и понимала, что он, как и сама Всадница, не выбирали этого. Но иногда она думала, что лучше бы он просто не пришел. Это было несправедливо по отношению к Эльте, и та всегда напоминала своей Всаднице об этом, но первый месяц девушка была напугана и зла. Она сама себя еще не воспринимала как взрослую женщину. И она не хотела никакой ответственности помимо Эльты. Конечно, женщины в Вейре говорили, что после рождения детей тут же относили в Нижние пещеры и там взращивали вдали от родителей. Но Эйвен понимала, что не сможет просто забыть о том, кого носила под своим сердцем девять месяцев. Для Эльты было счастьем то, что скоро она сможет отложить кладку. И Королева была рада, что догнал ее именно Лит, хотя старалась не сильно показывать этого. Так что Эйвен смирилась.
Смирилась, но не с беременностью. Эта новость стала для нее хуже, чем, если бы ей сказали, что Нити пали. Ребенок – это само по себе куча проблем и тягостей по крайне мере первое время. Но больше всего ее волновало то, что ребенок этот был от человека, который не должен был быть на столько связан с ней. Она заметила симптомы почти сразу, но надеялась, до последнего надеялась, что ошибается. И лишь когда доверенная целительница подтвердила ее догадки, Эйвен оставалось лишь два пути. Лишиться ребенка, или родить его и отдать на воспитание. В прочем, нет. Путь был лишь один – выносить его. Эйвен даже думать не хотела о том, чтобы убивать несчастное дитя, которое даже не успело узнать об этом мире. Она уже чувствовала с ним связь. Может быть, причиной тому была еще и Эльта, но решение было принято. Назад пути не было.
- А если я скажу Литу? Ему можно доверять…
- Прости, никто не должен знать.
Девушка тяжело вздохнула и уставилась в небо. Бронзой сверкнула кожа Лита, но зверь тут же исчез. Эйвен молча наблюдала за полетом. Вот уже целый час. В ее голове было столько мыслей, противоречивых и, иногда, болезненных. Она решила никому ничего не говорить, а как только скрывать беременность станет невозможно, уехать в Холд, где ее ждала уже мать. Она родит там, а потом отдаст ребенка, чтобы К’тиан ничего не узнал.
Ее снова начало мутить. В последнее время Золотая Всадница никуда не летала, все больше ходила пешком и старалась одевать обычные одежды. Все это она списывала на беременность Эльты и от части, так оно и было. Но смены настроения, жуткая тошнота и то, что она успела очень похудеть, а потом снова быстро набрать в весе…Все это однозначно портило алиби. Но самым обидным было то, что с тех пор, как прошел Брачный Полет Эйвен жила в вейре c Литом и его Всадником. Лишь однажды ей удалось провести ночь все вейра, у целительницы, но, конечно, по идее предполагалось, что ту ночь она провела с К’роном.
- Он не должен знать, Эльта. Просто…- она запнулась, не зная, как объяснить дракону, на сколько то для нее важно.
- Я понимаю, - Золотая кивнула и носом уткнулась в плечо Всадницы.
Девушка закрыла глаза и обхватила клиновидную голову дракона руками. Ей хотелось плакать. С тех пор, как она все узнала, это желание все больше росло в ее душе. Ребенок – это всегда сложности. Она не хотела говорить К’тиану, чтобы тот не беспокоился и не был связан с ней. Но самое страшное было для девушки то, что он просто откажется от него. Эйвен сама не понимала, почему такое большое значение уделяет этому вопросу, но таковы были факты.
Иногда ей как никогда хотелось, чтобы Бронзовый Всадник был рядом с ней. Чтобы она могла просто прижаться к нему и почувствовать тепло его тела. Такое родное и знакомое, словно она проделывала это каждый день. И каждый раз она отдергивала себя. Чем острее было это желаннее, тем острее был ее язык. Она, как могла, отталкивала К’тиана от себя. Но ночью, когда он крепко спал рядом, она, словно случайно, касалась его. Вдыхала аромат его мягких волос и сворачивалась комочком рядом. Она старалась проснуться пораньше, чтобы во сне случайно не сделать что-то, что могло бы насторожить Всадника, но не всегда выходило. Когда живот постепенно начал расти, совсем медленно, но из-за тонкой талии становился с каждым днем все заметнее, Эйвен достала из ящика платья. Легкие и скользящие. За его складками сложно было что-то увидеть.
Она больше ела, больше спала, временами была слишком бледна, иногда слишком груба. Эйвен очень надеялась, что мужчины не могут заметить таких перемен в тех, кого не любят. В тех, с кем им приходится быть рядом. Она не была уверена в том, что чувствует к Бронзовому Всаднику, потому что эмоции Эльты давно стали частью ее самой. А теперь ей просто нужно было быть с кем-то. Пусть даже они ссорились, но это было своеобразным общением. Иначе они не умели.
Отпустив Эльту из своих объятий, Всадница снова посмотрела в небо. Крыло исчезло, но тут же появилось вновь в небе. Такое же безупречно ровное и цельное. Иногда Эйвен жалела, что не может летать с ними. Но явно не сейчас.
Затем драконы опустились на землю, и теперь стало ясно, что тренировка окончена. Эйвен уже много всего слышала о них. О ней и К’тиане. Кто-то утверждал, что они давно вместе, но скрывали это, кто-то мыслил о заговоре с целью захватить власть в Вейре, а третьи просто не понимали, как он/она терпит ее/его. Иногда и Эйвен не понимала этого. Но каждый раз она ждала Всадника в вейре. Когда тот задерживался допоздна, она притворялась спящей и прислушивалась к его шагам. Трудно было признать, но девушка нуждалась в нем. В том, кого терпеть не могла. В упрямом и самодовольном мальчишке, в этом самоуверенном красавце с языком змеи. И именно этот факт все портил. Она предпочла бы вовсе не знать его. Не чувствовать то, что чувствует. Потому хотела скорее избавиться от ребенка. И чтобы Эльта поскорее сделала кладку. Будет прощу. Легче. Так она себя утешала.
- Лит знает, что мы гордимся ими.
- Не стоило, дорогая. Лит это и так знает, а ему все равно.
Девушка заметила, как К’тиан направился в противоположную сторону от их вейра, и в груди что-то обидно кольнуло. Он не собирался возвращаться к ней. Тогда, когда он нужен был ей, его никогда не было. И раньше она терпела. Но не сегодня. Накинув на плечи поверх платья шаль, девушка направилась следом за Бронзовым. Было не сложно угадать, куда тот направился. Она старалась шагать медленно и тихо, чтобы не быть замеченной, потому что пока не представляла, что должна сказать или сделать.
- Если ты скажешь, он поймет, - вдруг вмешалась в череду мыслей Золотая Королева.
- Нет, не поймет. Он, как и прочие. Ему все равно. Еще один ребенок…Словно очередная кружка бендерского.
- Но ты же не знаешь точно.
- А ты знаешь? – в ментальном голосе Всадницы проскользнули нотки отчаяния. Она бы, наверное, сказала. Если бы не страх, который с каждой неделей все больше охватывал ее. И, кажется, она преуспевала в своих планах. С каждым днем она все острее чувствовала пропасть между К’тианом и ней. Если раньше она была девчонкой, которую он нашел в Поиске, то теперь она чувствовала себя обузой.

В последнее время Эйвен часто придавалась мыслям и воспоминаниям. Что же еще делать, когда вся возможная работа оказалась на время недоступной. Бездействие было самым худшим времяпрепровождения, так что девушка посвящала себя изучению ремесла целителей и Эльте. Хотя правильнее было бы сказать, что время она проводила именно в уходе за Эльтой. Это было не сложно. Куда проще, чем каждый раз встречаться с К’тианом.
Иногда, она его совершенно не понимала. Не понимала, что мешает ему уйти, раз они так часто ссорятся. И не понимала себя. Стоило ему стать чуть более нежным и внимательным, как она буквально взрывалась от негодования. Увы, Эйвен слишком хорошо понимала, что он не останется с ней. Такие мужчины никогда не принадлежат одной, а делиться девушка не привыкла. Нет, не ревность тому причина, а гордость. Она не могла даже допустить мысль о том, что будет слабой перед ним. К’тиан, стоило лишь допустить его чуть ближе, мог бы стать ее слабостью. И она боялась, что эта слабость привела бы к боли.
- Уж лучше никак, чем так рисковать.
Ладонь девушки коснулась шероховатой поверхности стены. За эти годы Эйвен привыкла к сырости и прохладе Вейра. Она его даже полюбила, но, все равно, временами ей было здесь слишком тесно. Тогда они с Эльтой выбирались куда-нибудь, где нет людей. На пустые поля или к горным водоемам. Эльта тогда грелась на солнышке или плескалась в воде вместе со своей всадницей, Эйвен рассуждала о новых сплетнях и тем, какой же может быть жизнь спустя еще сотню оборотов. Правда, Эльта только сонно кивала и поддакивала, но на самом деле ей все это было совершенно не интересно. Иногда Эйвен спрашивала свою Золотую о том, что могли знать только драконы, но на такие вопросы Эльта рассказывала о прелестных и сочных веррах. И только с ней она могла говорить откровенно и честно, но лишь в такие уединенные моменты, чтобы никто другой не мог подслушать или случайно узнать. Эйвен знала, что Эльта не любит хранить секреты от Лита, так что старалась сократить поток информации, которая была под категорией «секретно».
Сейчас, тихо ступая по лестницам, ведущим в нижние пещеры, она старалась ни о чем не думать. Это выходило плохо. Сами собой в голове появлялись слова или картины. Эйвен никогда не жаловалась на память, но, случалось, что эта самая память была как бы неуместна.
Горячее дыхание К’тиана на ее коже…Это было одним из самых ярких воспоминаний. Будь все иначе, в Холде, быть может, Эйвен была бы рада забыть обо всем и просто наслаждаться потоком событий. Проблема лишь в том, что не будь у них Лита и Эльты, они никогда и не познакомились бы, пожалуй. А если и жили бы в соседних домах, то, возможно, не разговаривали друг с другом. Она бы вышла замуж за какого-то из сыновей друзей семьи, или давнего знакомого, и жила бы самой обычной жизнью.
- Ты бы не хотела меня? – вдруг отозвалась Эльта, которая уже почти было уснула.
- Нет, я ни за что не променяла бы тебя на такую скучную и ужасную жизнь. Если бы не ты, меня бы тоже не было. Ведь всадники рождаются для своих драконов.
- Да, это так, - уверено заявила Королева и расправила залежавшиеся крылья, чтобы поудобнее устроиться под солнышком.
Всадники собрались в своем привычном месте, недалеко от очага. Готовка здесь обычно не прекращалась, и все было похоже на вечный круговорот. Эйвен любила шутить, что эта работа самая надежная и верная. Мужчины всегда будут требовать пищи, а женщины будут кормить их, мыть за ними посуду и скрашивать их ночи.
- Нет, все же быть женщиной куда сложнее, чем мужчиной, - рассуждала девушка, стоя в тени, чтобы никто не видел ее. От запаха еды ее немного мутило, но к этому состоянию она начала привыкать.
Всадники обсуждали свежие новости и то, что в этом году холды отдали им куда меньше. Эйвен тоже это знала, но продолжала надеяться на лучшее. Пару раз она даже летала к матери, чтобы та как-то незаметно повлияла на жителей. Хотя Эйвен всегда была слишком безрассудной по меркам холда, но люди, тем не менее, любили ее. Не все, разумеется, но большинство. За маской черствости и отстраненности она была отзывчивой и редко отказывала в посильной помощи. Так что надеялась на ответную помощь. Если бы в ее силах было заставить Лордом слушать себя, она бы непременно так и сделала. Так что, это была ее мечта. Стать тем, кого они бы уважали вне зависимости от пола и возраста. Да, она женщина, и да, она еще молода. Но пройдут обороты, она повзрослеет и придумает что-нибудь, чтобы помочь вейрам. Эйвен иногда ловила себя на мысли, что может показаться слишком надменной или жаждущей власти из личной выгоды, но чужое мнение ее волновало редко. Она-то знала, что все совсем не так.
В прочем, сейчас не о том.
Коснувшись сознания своей Золотой, Эйвен убедилась, что та почти спит. Всадница еще не знала, зачем спустилась за К’тианом. Что вот она ему скажет? Под каким предлогом вмешается в разговор? Она не была членом крыла. Золотые это Золотые. И если женщины крыла еще могут рассчитывать на равноправие в тренировочных полетах, то всадницы Золотых зачастую остаются в любом случае в первую очередь женщинами, а уж потом возможными воинами. Ее появление не получится списать на дружескую беседу. Или получится?
Взгляд ее остановился на руке К’тиана. Он держал за руку девушку. Эйвен знала ее. Она помнила ее на Рождении, хотя после они не общались. Всаднице она не нравилась. За внешней кротостью и милым личиком, Тара казалась ей слишком хитрой, что ли. Эйвен не могла толком объяснить эту нелюбовь, так что старалась поменьше с ней общаться. Нет конфликтов, нет недомолвок, нет проблем. Скорее всего сама Тара и не догадывалась об этой неприязни Золотой Всадницы, а может и сама была ей не рада, ведь Эльта выбрала не ее. Но выяснять отношения момент был явно неудачный. Тем более сейчас.
Что больше разозлило ее, девушка не знала. То ли внимание К’тиана к той, которую она недолюбливала, то ли вообще его флирт с другой, но Эйвен очень захотелось хорошенько испортить им момент. Только разумом она слишком ясно понимала, что это глупо. Она не имеет на него прав. И она сама всегда его отталкивала. Все, что в ее силах, это просто развернуться и уйти к себе. Лучше просто ничего не знать. Может быть так она избежит никчемного волнения. Однако стоило Всаднице развернуться в противоположную сторону, как голос К’тиана заставил ее обернуться. Вначале она еще надеялась, что тот не к ней обращается, но ошибки быть не могло.
- Лит, это ты меня выдал? – ментально обратилась девушка к бронзовому дракону, которого сейчас не могла слышать.
Она была уверена, что в шуме обсуждений и вечного фона помещения, ее осторожные шаги просто не могли быть обнаружены. Так что объяснение было лишь одно. Расправив плечи и величаво вскинув голову, девушка вошла. На ее лице застыла обыкновенная маска любезности и радушия, какую она одевала прежде в Холде на всяческих встречах с женихами и их родителями. Чуть снисходительная, но скорее не надменная, а словно мать смотрит на своих чад. Легкая улыбка скрасила ее губы, а платье с открытыми плечами позволяло продемонстрировать длинную шею и чистую кожу. Сейчас она была рада тому, что выглядела куда лучше своей соперницы. Вот уже второй раз она претендовала на то, что хотела получить Эйвен.
- Это ты мне, Всадник бронзового Лита? – ее голос прозвучал мягко и немного удивленно. Разумеется, истинных чувств он не передавал, так что Эйвен приходилось следить, чтобы так оно и оставалось. – Неужели я не могу спуститься сюда к кому-то другому? Или вовсе по своим каким-либо делам?
Она подошла ближе, теперь уже стоя в шаге от Всадника.
- Приветствую, Крылатые. Я наблюдала ваш полет, он был безупречен.
Искренне улыбнувшись всем за столом, Эйвен снова перевела взгляд на бронзового Всадника. Она как бы дружески положила свою ладонь на его плечо.
- По видимому, это тебя мне стоит поздравить? Все же, командир крыла, это ответственное занятие. Отнимающее все свободное время. Как чудесно, что столь занятой человек находит время и для простых жителей Вейра.
При этом она не стала переводить взгляд на Тару, которая возвращалась с новой порцией кла. К чему столь прямые намеки? Она ничего не собиралась говорить или доказывать этой девушке. И все ее негодование было направлено теперь на К’тиана. Пусть Эйвен и старалась убедить себя в обратном, но сейчас она хотела, чтобы этот мужчина проводил ночи только с ней. Нет, не ночи. Чтобы он был с ней все то время, что не уделял драконам.

Отредактировано Эйвен (2012-01-29 16:31:19)

Leaving you for me
(What about us?)
Try to understand
That I'm only leaving you for me
(Are you trying to hurt me?)

Эльта всегда говорила мне, что я слишком эмоциональна. Что мне нужно научиться контролировать свои эмоции и выплески гнева. И, она точно знает, я стараюсь. Я поняла, что она временами права.
Она многому меня учит, делает меня лучше. И с каждым днем я познаю себя глубже, учусь избавляться от недостатков, подчинять то, что мне под силу и мириться с тем, что изменить мне не по плечу. К’тиан скорее именно то, с чем мне никогда не справиться.
Возможно, именно поэтому Эйвен рядом с ним просто теряла контроль над своими эмоциями. Всадник был ее ахиллесовой пятой, но в тоже время придавал ей сил бороться. И в первую очередь с ним самим. Эйвен искренне надеялась, что в следующий Полет, Эльта выберет кого-то другого, хотя и понимала, что пока что у Золотой нет никаких причин для этого.
Наверное, стоит заглянуть чуть глубже. Туда, где заканчиваются владения здравого разума и холодного расчета Всадницы. Туда, где живет истина. И это даже не сердце, потому что оно было подвержено влиянию настроений Эйвен, которые сменяли друг друга столь часто, что даже она сама пугаться начинала. Где-то глубоко внутри Эйвен знала, что крепко накрепко привязана к Всаднику Лита. Еще в тот самый день, как он прилетел за ней, уже тогда она знала, что судьбы их надолго переплелись. И даже если она каждый раз отмахивалась от этого знания, отнекивалась, все равно подсознательно готова была к определенному итогу.
Даже в Брачном Полете Эйвен не особо надеялась на иной исход. Пусть думала, что может все, что угодно произойти, а на миг даже решила, что проведет первую ночь с мужчиной в объятьях К’рона, но все остальное время знала – им суждено иное. Только вот ребенка она никак не могла ожидать.
Это свалилось на нее снежным комом, холодом Промежутка. На тот момент – самое худшее происшествие в ее жизни. Теперь же…Она не была так уверена. Что-что, но вот избавиться от ребенка она никогда даже не думала. Такая мысль вселяла страх. Возможно потому, что Эльта не больше всего боялась за свое потомство. Однако же даже после ссор с К’тианом и неудачных дней, Эйвен начала привыкать к той мысли, что спустя отведенное природой на то время, она произведен на свет их дитя.
В прочем, сейчас Всадница мечтала лишь об одном: стереть усмешку с лица этого наглого, самонадеянного и невыносимого мужчины. Она слушала его, а губы по-прежнему улыбающегося рта все плотнее сжимались.
- Моя Золотая так крепко спит, что сейчас я ей не нужна. Да и к тому же, мои дела не должны волновать тебя, Всадник. А спустилась я в поисках К’рона. Хотела кое-что важное ему сообщить.
Выражение ее лица сделалось чуть самодовольным. Словно она сознательно надавила на больное, и теперь наслаждалась последствиями. И естественно, единственную слабость, о которой она знала наверняка, было самолюбие Бронзового Всадника. А уж в последнее время она особенно часто пользовалась этим знанием. Часто упоминала других всадников, дразнила К’тиана, хвалила других, избегая даже упоминания о нем. Теперь же Эйвен решила избрать иную стратегию. Если раньше она выделяла его, вела себя с ним наиболее холодно, нежели с другими, то теперь пусть для всех они будут парой. Самой обычной. А потом, после Рождения, когда они уже не будут друг другу ничем обязаны, то просто «найдет замену».
И уедет. Да, точно. Ей нужно будет покинуть Вейр. Просто чтобы К’тиан не узнал о ребенке. Как только скрывать беременность станет невозможным, они с Эльтой отправятся в дом родителей Всадницы.
- Завтра же отправлю им письмо! А лучше, немедленно. Как только закончу с этим…
Дыхательные упражнения для восстановления спокойствия и приобретения самообладания сейчас были бессильны. Бронзовый буквально каждым словом разжигал в груди Эйвен не огонь, а скорее пламя гнева. Будь под рукой девушки что-то, что можно было бы «опустить» на голову К’тиана, и не будь здесь посторонних, она давно бы позволила этому пламени вырваться наружу и спалить наглеца дотла.
На одно мгновение ей показалось, что она видит перемены в его лице, но…
- Нет, ошиблась.
Все то же надменное выражение глаз, та же насмешливая улыбка.
- Ах, если бы не Лит! – мысленно взмолилась Эйвен.
– Моего времени хватит на всех, моя Госпожа.
- Не сомневаюсь, - все с той же улыбкой ответила Всадница, перенимая каплю наглости и откровенной пошлости из той самой интонации Тары, когда та в открытую заигрывала с К’тианом.
Сейчас, практически в объятьях Бронзового Всадника Золотая чувствовала себя несколько неуверенно. Обычно во время споров она не позволяла ему находиться так близко, потому что не могла предугадать его следующий шаг. В ее голове возникали всяческие варианты, но К’тиан умудрялся выбрать именно тот, который или был среди самых невероятных по мнению Эйвен, или вовсе не входил в число того, что она успела нафантазировать. Что Всадник затеял теперь для нее оставалось загадкой. Но только вот идти она за ним не намеревалась, о чем непременно бы сообщила, если бы успела. А еще лучше просто выскользнула, да только когда эта идея пришла в ее голову, Бронзовый уже вел ее к выходу. Тут уж сопротивляйся или нет, разница не особо заметна.
Улыбка исчезла с лица как только они повернулись к всадникам спиной. Все тело девушки напряглось, она готова была в любую секунду попытаться вывернуться так, чтобы оказаться, так сказать, на свободе.
Как только пара оказалась за пределами видимости посторонних, Эйвен уперлась локтем той руки, что была ближе к нему, в бок К’тиана, а второй рукой пыталась отцепить от своей талии его руку.
- Это глупо, не находишь? Ведешь себя так, словно имеешь право быть таким собственником. Я разве похожа на твоих девок? – тихо прошипела девушка.
Уловив момент, девушка выскользнула из хватки Всадника. Чтобы не потерять равновесие в этом маневре, она прижалась спиной к стене.
- Что ты от меня хочешь?
Во взгляде Эйвен легко можно было увидеть злость, вперемешку с вызовом. Что-то в духе: «что ты мне сделаешь такого, что мне не понравится». Обычно до такого не доходило, но сегодня Всадник вывел девушку окончательно.
Вообще, она его не понимала. Если он так не хочет с ней быть, то почему так реагирует? Для того, кому она безразлична, К’тиан вел себя слишком…ревниво. В прочем, никто ж не отменял чувство собственности, которое присуще всем мужчинам.

Отредактировано Эйвен (2012-02-03 14:55:34)

Несмотря на спесивый нрав и сложный характер, Эйвен, все же, сохранила остатки здравомыслия. Именно это удержало ее от попыток вырваться на глазах всего Крыла К’тиана. Разумеется она понимала, что подрывает его авторитет такими вот выходками, но тут даже не в нем дело было, а в ней. Она не могла позволить, чтобы любой мужчина считал ее «всего лишь женщиной». Она куда больше. Личность, Госпожа, пусть и не единственная во всем Вейре, но ее Эльта была уверена, что в кладке будет золотое яйцо, и Эйвен ей верила. Это как женщины предчувствуют, что у них будет мальчик или девочка. Эйвен ставила на мальчика.
Она почти покорно пошла за Всадником, хотя в голове у нее кипели мысли и идеи, как «ужалить» наглеца побольнее. Она знала его больные точки. Те, на которые можно надовить. Но проблема была в том, что большинство из них (а знала она не так уж много) грозили окончательной ссорой. Это не было ее целью. Эйвен просто хотела немного позлить Бронзового Всадника. И, пожалуй, про К’рона она зря сказала, но поняла это уже когда они оказались вне зоны видимости Крыла.
К’тиан теперь не смотрел на девушку и выглядел таким уставшим, словно всю ночь плохо спал или перетаскал огненного камня на недельный запас. Эйвен не любила его такого. Она не могла ни язвить, ни смеяться над ним в таком состоянии. Совесть не позволяла. Это злило Всадницу на столь, что она мечтала вернуть тот момент, когда К’тиан являл собой настоящий пример ехидства и язвительности. С таким было проще, она чувствовала себя увереннее. Могла ответить на его выпады, могла защищаться, и хотя и такой он ее раздражал, но сочувствие было куда более ужасным состоянием. На мгновение Эйвен даже подумала о том, что отвратительно ведет себя с К’тианом, но всего на мгновение. Однако слова его эхом звучали в голове девушки.
- Неужели?...Значит, у меня талант. Как и у тебя.
Но Эйвен не ожидала, что ее со стороны безобидные слова таким образом воздействуют на юношу. Вообще-то, слова ее были не такие уж и безобидные, но она говорила ему и более грубые и язвительные. Его лицо снова изменилось. Не было и следа прежней ухмылки или язвительности. Скулы стали еще четче, острее. Эйвен всегда сходили по этим его чертам лица с ума. Словно стоит прикоснуться, и порежешь палец. И сейчас ей хотелось попробовать.
Сейчас, будучи прижатой к стене его телом, она, почему-то, вспомнила те времена, когда все только начиналось. Когда она не грубила ему, а лишь безобидно язвила, прощупывала его слабости и достоинства, изучала украдкой черты его лица.
Как давно это было…
Она правда была влюблена в него. Тайно, с теми глупыми, наивными мыслями, которые в последствии превратились в что-то другое. В то, что заставляет ее говорить ему все эти ужасные слова и быть такой холодной и грубой. На сколько была бы проще жизнь, если бы она умела подчиняться. Просто позволить ему взять верх в этой войне. Только даже если она притворится, в итоге лишь возненавидит его.
Ее грудь тяжело вздымалась, она смотрела прямо в глаза К’тиана, пытаясь уловить истинный смысл его слов. Он был так близко, что это она чувствовала резкий запах огненного камня, которым пропиталась вся одежда Всадника, однако, на удивление, этот запах не казался ей ужасным. Тошнота, которая преследовала ее с утра, сейчас отступила. А может девушка просто перестала ее замечать, забыла о ней. Не моргая, она смотрела в глаза мужчины, потому что, несмотря на свою молодость, он был именно мужчиной. Ее руки были прижаты к его груди. Они оказались там чисто инстинктивно, когда он подходил к ней. Что-то вроде защиты, если она решит попытаться его оттолкнуть.
Эйвен не понимала, что больше бесило сейчас Всадника. То ли, что она влезла в их слаженный коллектив и подрывала его авторитет, то ли то, что посмела флиртовать с другими при нем. Хотя, откровенно говоря, она ни с кем не флиртовала. Она просто была мила и открыта. Но так, как с ним Эйвен никогда не бывала такой, то для К’тиана это могло показаться флиртом.
- Ты еще не видел, как я флиртую…- промелькнуло в голове.
Мысль была мимолетной, потому что от прикосновения пальцев Всадника к своей щеке, Золотая шумно вдохнула, разомкнув губы, и чуть напрягла пальцы. Теперь она даже сквозь ткань его одежды чувствовала тепло тела К’тиана. Контрастируя с холодным камнем, который касался спины, это тепло успокаивало и вселяло какое-то, чисто инстинктивное, ощущение защищенности и уверенности. В прочем, это длилось не долго. Даже слишком недолго. Спустя всего несколько секунд Бронзовый отступил от девушки. Она хотела было возразить по поводу запаха камня, но не стала. Она вообще ничего не сказала, оставшись стоять на том самом месте, где он ее оставил.
Пять, четыре, три, два, один…
Оторвавшись от камня стены, Эйвен побежала за удаляющимся силуэтом.
- Постой!
Она настигла его довольно быстро. Немного запыхавшись, она остановилась, использовав спину К’тиана в качестве тормоза. В прочем, проделала она это мягко, лишь слегка толкнув его ладонями в спину.
- Это глупо – искать что-то, когда оно у тебя уже есть. - она сжала в пальцах ткань его одежды.
Эйвен сама не совсем поняла, что имела ввиду, хотя изначально речь шла только о купальне.
- Чтобы доверяла? – мысленно повторила девушка его слова.
Она еще не представляла, о чем говорил он тогда, и очень боялась ошибиться. Однако, сейчас у нее горели губы от желания его поцеловать. Пусть это не продлится долго, и на завтра они вновь будут ссориться и воевать друг с другом, но сегодня, сейчас она хочет позволить себе немного расслабиться и сдаться. Все же, быть стервой и язвой – это очень тяжелая работа.
Встав перед К’тианом, она осторожно прижалась к нему, обвила руками шею, притягивая к себе. Если бы он не захотел, она бы никогда не смогла поцеловать его. Он был выше и мог просто выше поднять голову. Но он не сделал этого, не успел, быть может.
Вначале поцелуй был робким. Словно разведчик прощупывал территорию, прокладывал путь, узнавал, нет ли мин. Затем стал более уверенным и глубоким. Пальцы Всадницы скользнули по шее вверх, запутываясь в волосах К’тиана. Она нежно сжала в пальцах пряди, все больше увлекаясь поцелуем. Впервые за много дней, да что уж там, недель, а то и месяцев (пожалуй, с самого Полета) она позволяла себе такое. Соблазн был всегда. Просыпаясь в его объятьях, Эйвен почти ощущала, что они семья. Самая обычная, какие заселяют Холды. Они живут вместе, она ждет его ребенка, он обнимает ее во сне, и тепло его тела – лучшее снотворное. Обычно Эйвен старалась снова заснуть или делала вид, что спит. Наверное, чтобы продлить эти мгновения спокойствия. Ведь тогда можно было быть собой. Без масок и щитов.
Прервав поцелуй, девушка мягко коснулась губами уголков губ К’тиана.
- Останься сегодня со мной.
Обжигая его кожу дыханием, она легко поцеловала его в скулу, почти у глаза, затем спустилась ниже, и теперь ее губы едва касались, словно дразня, четких линий подбородка. Не в силах больше играть, она всем телом прижалась к Всаднику, позабыв и о том, что он может почувствовать ее небольшой животик, и о том, что пять минут назад, она хотела огреть его его же ложкой. Губы словно сами тянулись к его губам, как к чему-то признанному и родному. На этот раз поцелуй не был робким. Он был горячим и уверенным, обжигал губы и заставлял ее сердце биться быстрее.